— Да, смени помощницу Фрэнки Энтони и пришли ее сюда.

— Будет сделано, сэр. — Ответила она и прикрыла за собой дверь куда мягче, чем постучала в нее.

— Значит, ты мне не веришь. — Заметил Ледук.

— Я этого не говорил. — Возразил Ливингстон.

— Ты мне тут очную ставку с моей помощницей решил устроить. Да пошел ты, Дэйв. Мы слишком давно знакомы, чтобы ты ставил под сомнение мои слова.

— Я не в твоих словах сомневаюсь.

— А в чем ты сомневаешься?

— Некоторые дела даются нам тяжелее других, Дюк. — Ответил он. До меня вдруг дошло, что это грубоватое рявканье было у Ливингстона аналогом добродушного тона.

— Думаешь, я не смогу с этим справиться? По-твоему, я размяк?

— Нет, Дюк, я никогда так не думал.

— Тогда что за херня, Дэйв? Фрэнки встанет на мою сторону, а что потом? Твое сердечко будет обливаться кровью над судьбой бедного верлеопарда?

— Ты знаешь, что я не такой.

— Думал, что знаю.

Я поняла, что Ливингстон осознал, насколько сильно Дюк может быть вовлечен в это дело эмоционально. Если бы я не боялась, что меня спалят, я бы скрестила пальцы и помолилась, чтобы Ливингстон встал на нашу сторону и помощница Фрэнки не прокинула нас через колено, чтобы остаться на хорошем счету у своего босса.

14

Помощница Фрэнки сидела на одном из стульев с довольно жесткой спинкой. Мы все как будто ждали того, кто начнет этот разговор. Дюк опустился на край кушетки рядом с ней. Кейтлин заняла еще один стул.

— Подозреваемый начал перекидываться в клетке, когда там находились маршал Ньюман и маршал Блейк. — Произнесла Фрэнки.

— У него изменились только глаза. — Поправила я.

Ливингстон поднял руку и сказал:

— Пусть помощница выскажется, а потом уже вы вставите свои пять копеек, маршал.

— Нет, она права. Его глаза стали желтыми, как у кошки, но нас всех учили, что это первый признак того, что оборотень собирается перекинуться. Так что мы с шерифом велели им выйти из камеры. Ньюман так и сделал, но Блейк осталась с подозреваемым.

— Как я и сказал ранее. — Добавил Ледук.

— Раз Блейк нельзя вставить словечко, то и тебе тоже, Дюк. — Сказал Ливингстон. — Позволь своей помощнице закончить.

Фрэнки с опаской покосилась на своего босса, сжав руки чуть сильнее прежнего. Мне не нужно было знать ее лично, чтобы понять, что она нервничала.

— Маршал Блейк находилась прямо перед подозреваемым, так что у нас не было возможности пристрелить его, не задев ее.

— И все же вы вытащили оружие? — Уточнил Ливингстон.

— Да. Прошу прощения, капитан. Мы все вытащили оружие, даже Ньюман. Мы говорили, что ей необходимо покинуть клетку, но она этого не сделала. Сказала, чтобы мы закрыли дверь, потому что она уговорит подозреваемого не перекидываться.

Ливингстон уставился на меня.

— Блейк, почему вы отказались покинуть клетку, хотя ваш коллега-маршал именно так и поступил?

— Я считала, что в таком случае они застрелят Бобби Маршана, а я уже не была уверена, что он убийца. Я не хотела, чтобы они пристрелили невиновного.

— Вы подвергли себя опасности, чтобы спасти подозреваемого, на которого уже выписан ордер? — Уточнил Ливингстон.

— Да.

— Почему?

— Во-первых, потому что я думаю, что он никого не убивал. Во-вторых, я не хотела, чтобы кто-то убил его, а потом вскрылось, что он этого не делал. Такого груза вины на своих плечах никто не заслуживает.

— Вы говорите по собственному опыту? — Спросил Ливингстон.

— Не сказала бы, но когда система ордеров только начала действовать, я принимала на веру все, что предписывал закон. Скажем так, без надлежащих улик и показаний свидетелей, когда на руках было только голословное обвинение, теперь я ставлю под сомнение некоторые из своих ранних казней.

— Если у вас на руках есть ордер, то все законно.

— Мы с вами знаем, что закон не равняется справедливости.

— Мы тут не вопросы справедливости решаем, маршал. Этим пусть юристы занимаются.

— В деле об убийстве Рэя Маршана не будет никаких юристов, которые помогут нам выяснить правду. Никто не станет защищать Бобби, поскольку ордер уже выписан.

— Я не прошу отпустить Бобби. — Вмешался Ньюман. — Я прошу дать нам пару дней, чтобы точно выяснить, что он заслуживает пулю в лоб.

— А если отпечатки ног принадлежат ему? — Спросил Ливингстон.

Ньюман вздохнул.

— Тогда он — лживый ублюдок, который, очевидно, виновен. Если это действительно его следы, я выполню предписание ордера, но если нет, то я прошу вас помочь нам уговорить судью отсрочить дедлайн на сорок восемь часов.

— Почему именно сорок восемь? — Поинтересовалась Кейтлин.

— Потому что это лучшее, на что мы можем рассчитывать. — Ответила я.

— Вы не можете отказаться выполнять ордер даже если выяснится, что тот, на кого он выписан, не виноват? — Уточнила помощница Фрэнки.

— Отказаться от ордера можно только если поблизости есть другой маршал, который может его выполнить. — Сказала я. — Но даже в таком случае понадобится веское основание для отказа.

— Я был в этом районе единственным свободным маршалом, так что отказаться я не могу. — Заметил Ньюман.

— Но вы можете передать ордер Блейк. — Предложила Фрэнки.

— Теоретически он может переписать ордер на меня. — Согласилась я. — Личная заинтересованность в деле послужит основанием для отказа, потому что Ньюман знает Бобби, и ему будет трудно казнить его.

— Как вы поступите, если Ньюман попытается переписать на вас ордер? — Спросил Ливингстон.

— Я уже говорила ему, что больше не забираю себе чужие ордера только потому, что более молодой маршал находит их выполнение слишком тяжелым с психологической точки зрения. Сейчас я принимаю чужой ордер только если считаю, что моя экспертиза будет актуальна во время охоты, либо если изначально указанный в ордере маршал слишком сильно пострадал, чтобы выполнить свою работу. В наше деле нет ни того, ни другого случая.

— Тогда зачем Ньюман вас вообще позвал?

— Я хотел узнать мнение более опытного маршала. — Ответил Ньюман. — С этим делом с самого начала было что-то не так, а раз уж это первый ордер, выписанный на моего знакомого, своему мнению я доверять не могу. Когда маршал Блейк пришла к тем же выводам по поводу улик, что и я, стало ясно, что нам надо убедиться в том, что ордер выписан на настоящего преступника. Я не против казнить убийцу, который представляет опасность для людей, но я не хочу, чтобы кто-то манипулировал мной и превратил меня в орудие убийства.

— В смысле «орудие убийства»? — Переспросила Фрэнки.

— Если Бобби подставили, значит, тот, кто это сделал, и есть убийца, и он использует сверхъестественный отдел, чтобы избавиться от него. Он использует меня и мой жетон, чтобы совершить убийство. Я не хочу в этом участвовать, если у меня есть законный способ избежать этого.

— Я даже не думала об этом в таком контексте. — Заметила Фрэнки.

— Понятия не имею, чего вы так прицепились к этим ебучим следам, но если Блейк так трясется над этим животным, то ей, полагаю, стоит увидеть место убийства Рэя. — Сказал Ледук.

Ливингстон посмотрел на меня.

— Вы были в комнате, где произошло убийство?

— Нет.

Он одарил меня красноречивым взглядом, я посмотрела на него в ответ.

— В обычной ситуации я бы сразу туда пошла, но раз уж мы оказались у лестницы, я решила начать там. Как только я увидела отпечатки, они показались мне хорошей причиной для отсрочки ордера. Если же мы ее не получим, тогда будем думать дальше.

— Мне все еще не прислали ордер по факсу. Вы получите сорок восемь часов на его выполнение после того, как он придет. Так что у вас достаточно времени на всю эту хрень с отпечатками. — Заметил Ледук.

— Большинство ордеров начинают действовать с того момента, как их выписал судья. — Возразила я.

— Значит, если у судьи происходит задержка, вы можете оказаться с просроченным ордером на руках? — Спросила Фрэнки.